Воспоминания Вовки Четыркина - фронтмена квартета "ПЛЮС"
Сейчас стало очень модным снимать, и как неизбежное следствие - демонстрировать почтеннейшей публике всевозможные приквелы. При этом не совсем ясна этимология самого названия – приквел. Мутное какое-то слово, согласитесь, нелогичное, как минимум. Если, к примеру, отталкиваться от более распространенного в мире прожженных киношников термина – сиквел, то логично было бы предположить, что основная, так сказать, история и обстоятельства ей предшествующие должны были бы называться «ляквел» и «сольквел» соответственно, ну, или на худой конец, если рассматривать приквел как все-таки предысторию, то последующие части по логике словосоставления должны были бы звучать как «квел» и «послеквел». Ан нет! Не на тех напали! Мало того, что основную часть они вообще никак не закатегорили, так еще вот эти вот приквелы и сиквелы!
Собственно, сказать-то я хотел совсем о другом, пусть их.
Давеча обратился ко мне старинный друг (чтобы не раскрывать тайны личности назовем его, к примеру, «старина Му») со странным вопросом: могу ли я, дескать, «написать мемуарчик» (так прямо и выразился – «мемуарчик») про какую-то их «плюсовскую бытность» (конец цитаты), чем поверг меня в состояние полнейшего изумления и даже, не скрою, душевного трепета. Не то чтобы я не умел писать, уважаемые, или не помнил бы, пусть и обрывочно, некоторых обстоятельств не к ночи буде помянутой «плюсовской бытности», но чтобы вот так «с ходу» объединив вышеозначенные качества взять и «написать мемуарчик» - это я вам скажу не по Сеньке головной убор. Тут с наскока не сдолеешь. На то она и «плюсовская бытность». Это тебе не калевалы с илиадами – где взял покурил да написал. Тут надо весьма и весьма подумать об. В смысле – чего можно писать, а за что и посадить могут.
Такие невеселые размышления. И тут, в самый их разгар (размышлений) мне в голову пришла спасительная (как мы поймем ниже) идея про рассказать об том, что этой самой «плюсовской бытности» предшествовало. То есть вот как раз и сделать тот самый приснопамятный приквел. И поскольку сам термин, как мы уже успели тут разобраться, не совсем прозрачен с точки зрения его этимологической составляющей, то решил назвать я все это повествование не менее модным, но более понятным в семантическом разрезе словом, которым это повествование и начинается (см. заголовок выше).
Так вот.
Случилось это в те далекие времена, когда идиома «Уважаемый Леонид Ильич» была наполнена сакральным смыслом и обозначала хоть и не вполне вменяемую, но реальную историческую личность, а Старина Му был еще молод и лыс лишь частично (кстати, чтобы не нарушать таки тайны личности, звали мы его тогда Молодчагой Риком).
И вот однажды, не помню где и при каких обстоятельствах, Молодчага Рик, находясь под очевидным воздействием психотропных препаратов и нервно крутя меня за пуговицу на пинжаке, голосом полным скрытого трагизма спросил меня, знаком ли я с понятием «нотного стана» и что я конкретно думаю о большом мажорном септаккорде. Не дослушав ответа, он тут же предложил мне поучаствовать, как он выразился, «в одном очень перспективном музыкальном проекте». Проект имел пугающее название «Червякл-Гымз» и находился в состоянии полураспада, поскольку из двух его участников на тот момент в проекте оставался лишь «Отец-Основатель», а именно Молодчага Рик.
Здесь нужно подробнее остановится на непродолжительной, но яркой предыстории этого коллектива. В репертуаре «Червякл-Гымза» к тому времени был один «стопудовый», как тогда было модно выражаться, хит по имени «Инжиниринг Стрит». В одиночестве этот самый хит находился вынужденно и только по той причине, что им (хитом) репертуар «Червякла» и ограничивался. Представлял он из себя следующее: Молодчага Рик, как единственный участник коллектива, который мог некоторое время, не роняя, держать гитару в руках и при этом умудряясь извлекать из нее «хитрые», как ему казалось, последовательности трезвучий, начинал аккомпанировать и одновременно кричать «надтреснутой фистулой» (это такой тембр голоса у него был).
Поскольку текст в хите отсутствовал как проходной момент, отвлекающий от основного художественного замысла, Молодчаге ничего не оставалось кроме как кричать гласную «А». Кричал Рик истошно и самозабвенно и как только незначительный в то время объем его легких начинал ему в этом занятии мешать – тут же, мощным ревом вступал второй и последний участник проекта – парень, с непростой судьбой советского фрезировщика Игорь Скворцов. Песня исполнялась до тех пор, пока музыканты не выбивались из сил, либо пока благодарная публика не начинала их побивать. Последнее обстоятельство, по всей видимости, и послужило причиной преждевременного исхода Скворцова из подающего надежды коллектива и подтолкнула Отца-Основателя к поискам подельников, среди каковых и оказался ваш покорный.
Будучи на ту пору наивным албанским юношей, еще не постигшим смысла фразеологизма «тяжелые наркотики»,заинтересовавшись «загадочным блеском» в глазах Молодчаги Рика и желая подробнее узнать ассортимент принимаемых им препаратов, я, недолго думая, дал согласие на участие в проекте, со свойственной мне беспечностью оговорив лишь основные его (участия) пункты (такие как безоговорочное признание меня пожизненным фронтменом группы и право распоряжаться 75% прибыли от реализации записей концертных выступлений).
Тогда я еще не знал (о глупец!!!), на какую опасную стезю я ступаю, сколько соблазнов, духовных искусов и поводов для самобичевания ждет меня на этом многотрудном поприще.
Чего стоили одни только репетиции, когда основательно подвыпившие участники, которых Молодчага как и меня обманом и ложными посулами втянул в эту затею, и точное количество которых, равно как и их творческие псевдонимы продолжают оставаться невыясненными до сих пор, пытались рассесться в студии (ее роль на первых парах выполняла спальня Молодчаги), как спорили мы о качестве, а главное о количестве текстов наших песен, как тем же Молодчагой Риком я был спровоцирован на покупку гитары «Орфей» за 70 рублей денег (звучавшей же на гораздо меньшую сумму) у нечистого на руку Геры Сандина, который, сбывал подобный музыкальный «хлам» доверчивым албанцам. Кстати сказать, трата эта нанесла серьезную травму моему финансовому положению и психическому состоянию, которые в связи с этим продолжают оставаться весьма нестабильными до сих пор.
Так. Стало быть, сами мы не местные…
Стоп. Это другая история.
В заключении, уважаемые читатели (буде таковые еще остались), мне остается лишь добавить, что все сказанное относится к периоду, задолго предшествующему уже «навязшей в зубах» т.н. «плюсовской бытности», к периоду, явившемуся своеобразным «предтечей» тех славных музыкальных свершений, которых мы наворотили в дальнейшем и который лишь в незначительной мере обусловил тот оглушительный и воистину всенародный успех, который по праву снискал себе квартет «Плюс» и ныне и присно и во веки веков, ОМОН!
P.S. А в следующий раз я расскажу, как в воспаленном мозгу Молодчаги Рика (как следствие регулярного употребления им дихлорэтансодержащих веществ, а также разрозненных и обрывочных знаний, полученных им в результате недолгого обучения в одном из технических ВУЗов нашей страны) родилась идея применить в качестве названия нашего содружества единомышленников загадочное слово «Плюс».
Главная > Воспоминания > На верх